ГДЕ РЕЗНОЙ ПАЛИСАД...

Чего не скажешь про Кириллов, в котором общественное питание не на должном уровне. В городе есть только ресторан при гостинице, который едва ли не каждый день закрывается «для проведения мероприятия», и сомнительная рюмочная. Странно также и то, что в таком вполне туристическом месте совсем не торгуют дарами природы. Местные жители почему-то не ищут в этом выгоды, хотя в чем еще ее там можно искать, не очень понятно. Нам, правда, удалось все же приобрести копченых лещей, но есть подозрение, что тетка, которая притащила их к гостинице, была предупреждена о заказанной в тот день сауне.

Сам город очень неопрятный и какой-то мрачный, не просто провинция, а настоящее захолустье. Вполне понятно, почему встреча губернаторов областей проходила в Белозерске, а не в Кириллове, о чем нам с обидой поведал очень пьяный житель Кириллова. Но все это искупается мощным величием Кирилло-Белозерского монастыря. Сейчас там идет какая-то реставрация, но не очень активная, хотя на нее идет часть средств от реализации вологодских чипсов. Об этом написано на каждой упаковке, и информация эта скреплена подписью епископа Вологодского и Великоустюженского Максимилиана. То ли чипсы плохо идут, то ли часть на реставрацию уделяется незначительная, но работа не кипит, а едва движется.

В монастыре несколько музеев, но главное не это. По нему лучше гулять, подниматься на стены, обходить со стороны Сиверского озера. Он великолепен! Особенно хорош вид с другого берега озера, от турбазы (мы жили в гостинице в самом Кириллове, но есть там и турбаза).

Вид этот, надо сказать, открылся нам случайно, благодаря тому, что мы заблудились. Вечером мы отправились в деревню Гoрицы, чтобы осмотреть Горицкий монастырь и подняться на гору Мауру, с которой монахи Кирилл и Ферапонт выбирали себе места для монастырей. Горицы в 5-ти км. от Кириллова, туда три раза в день ходит автобус, но можно и пешком дойти, что мы и проделали. Всю дорогу мимо нас непрерывно сновали туристические автобусы с гордой надписью Viking Pakhomov и номерами от 1 до 6. На пристани в Горицах выяснилось, что Викинг — это турфирма, а Пахомов — название теплохода, на который свозили туристов. Монастырь при ближайшем рассмотрении оказался в ужасном состоянии, а вот вид с Мауры стоит того, чтобы на нее подниматься. На вершине горы стоит деревянный крест и часовня, которая является смотровой площадкой. Отдохнув на горе, мы спустились с другой стороны и пошли не по шумному шоссе, а по тихой проселочной дороге. И кто бы мог подумать, что приведет она не в Кириллов, а прямиком в деревню Звоз, что в 6 км от Кириллова? Установив свое местонахождение по карте, мы стали выяснять у местных жителей, как они добираются из своего Звоза до областного центра. В абсолютно вымершей деревне с трудом удалось достучаться до одной бабки, которая долго смотрела на карту, потом сказала, что все равно ничего в ней не видит, и спросила, откуда мы шли. Мы повторили, что шли с Мауры, что надо нам в Кириллов, после чего бабка задумалась и наконец задала удивительно логичный вопрос: «А че в Кириллов-то не пошли?» Понедоумевав немного вместе с бабкой, чего это мы и правда сразу в Кириллов не пошли, мы все-таки выяснили дорогу, которая оказалась узкой тропой, местами переходящей в большие лужи («Там лужа, они ее ручьем называют», — сказала нам женщина на почте). И вот когда мы, грязные и измученные, в сумерках вышли наконец к турбазе, тут-то мы и были вознаграждены необыкновенной красотой Кирилло-Белозерского монастыря с этой стороны.

Впрочем, все это были мелочи по сравнению с той дорогой, которую нам пришлось одолеть в Ферапонтово. В Ферапонтово, где находится знаменитый музей фресок Дионисия и его школы, ходит из Кириллова рейсовый автобус, который оказывается почти полностью набит вольными туристами. Они сразу же устремляются в монастырь, но большинство из них не знает, что сразу всех смотреть фрески не пустят. В зависимости от влажности воздуха в собор пускают одновременно не более восьми человек (а могут и по одному, а то и совсем не откроют), и на осмотр отводится 30 минут. Так что если народу много, а посещение в тот день одиночное, то можно и на обратный автобус не успеть. Зато если попасть первыми (что мы и сделали), то потом остается много времени, которое будет потрачено не на ожидание своей очереди, а на прогулки по окрестностям (будь они неладны, о чем дальше). Дионисийские фрески удивительны, в них нет ни тени той игривости, которая появляется в фресковой живописи уже с 15 века. И вместе с тем, нет и некоторой тяжеловесности, характерной для ранних фресок, например 12 века. Этому, наверное, во многом способствует доминирующий серебристо-голубой цвет.

Продемонстрировав разумное сочетание осведомленности и заинтересованности, мы расположили к себе смотрительницу, которая показала нам тайник и даже разрешила зайти в алтарную часть (только мужчине, хотя это и не действующий храм), чтобы увидеть, как меняется выражение лица Богоматери в зависимости от угла зрения.

Музей мы покинули довольные и умиротворенные. Но туристический зуд не давал покоя, и было принято решение осмотреть памятник деревянного зодчества в деревне Ципино. У сельмага, в котором рядом с объявлением о продаже коровы висит расписание служб в церкви и призыв администрации «покрасить заборы, по возможности», мы обратились к населению с вопросом, как пройти в Ципино. Проводить нас «до дороги» вызвался весьма словоохотливый мужичонка не без образования, достойный представитель славного племени русских проводников, неоднократно воспетых. Дорогу он объяснял так: «Вот как у Гоголя баба сказала: налево пойдешь, направо пойдешь... Ты вниз иди, и там дорога (обращался он, естественно, к мужчине). Только ты уж не ругайся, там дорога как Гоголь описал. Только он про русские дороги писал, а это наши, вологодские. Ты вот иди налево, потом направо, а там увидишь линию электропередач, прямо на этот визир и при (императив от глагола "переть" — А.В.). Пять километров грязи — и ты в Ципино. Это тебе не в Африку гулять. Только налево, в Леушкино, не сворачивай, там бабы злющие, они тебя съедят». Вся эта избыточная информация, вкупе с историей о том, как пьяный поп счел неприличным название деревни Голышово и переименовал ее в Оденьево, ввела нас в заблуждение, и мы протащились лишних километра два, как раз до Леушкино, где, впрочем, ни злющих, ни добрых баб не обнаружилось, спросить было не у кого, и мы приняли решение возвращаться. Впоследствии оно оказалось единственно верным. Поминая деда недобрым словом, вспомнили историческую частушку: